Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?] - Р. Гордон

— Биссман уже давно отошел от дел, тем не менее, я узнала адрес… — сообщила она.

На протянутом листке бумаги Бруно прочел: «Улица Веронез, 8».

— Где находится эта улица Веронез? — спросил он.

— Рядом с авеню Гобелин, — вмешался Джо Синьяк.

Молодой фотограф только что присел на краешек стола Бруно.

— Он мог сменить адрес, — добавила секретарша.

— Сейчас посмотрим. Сценарий, — приказал журналист, листая тем временем справочник. — Жанна Мартине… «и-н-е»!

Моника открыла том за 1966 год и нашла:

— Жанна Мартине, улица Абревуар, 24, в Буа-Коломб. 543–87–02.

Бруно перегнулся через стол, чтобы взять у девушки номер.

— 543–87–02, — повторил он, вращая диск телефона.

Джо взял наушник, и оба молодых человека едва не подпрыгнули, услышав пронзительный голос:

— Алло!..

Говорила женщина.

— Мадемуазель Жанна Мартине?

— Моя племянница умерла… два года назад, — устало ответил голос. — Из-за пневмонии, если вы желаете знать!

На лице Джо появилась гримаса, тем временем женщина продолжала:

— Очень интересно, заботу о ее здоровье проявили только после смерти бедняжки!

— Прошу прощения, но вы хотите сказать, что кто-то еще осведомлялся о ней? — спросил Бруно.

— И не далее как на прошлой неделе, мсье, имени которого я не знаю! На этом я откланиваюсь!

Щелчок в трубке дал понять, что женщина ее бросила.

— Что за натура, — прокомментировал Джо. — Мне бы хотелось посмотреть на нее!

— Моя племянница умерла два года назад, мсье, имени которого я не знаю… — продолжал он, имитируя ее голос.

— Концы в воду, — заметил Бруно.

— И жертвой меньше для маньяка… Я бы даже сказал — киноманьяка! — добавил, подмигнув, фотограф.

— Очень забавно, — озабоченно и совсем без улыбки сказал Бруно. — Подведем итоги: Даниэль Пакен и Лена Лорд не найдены, Жанна Мартине умерла два года назад. Остался лишь Биссман. Посмотрим.

— Посмотрим! — повторил Джо, следуя за направившимся к выходу другом.

— Доре дал личного фотографа этому сопляку? — бросил старик, вновь принявшийся за чтение.

Моника лишь пожала плечами.

Машина Бруно выехала с улицы Круассан и направилась к Сене. Четверть часа спустя она была на авеню Гобелин.

— Первый поворот налево, — скомандовал Джо.

— Для тулузца ты очень хорошо ориентируешься в Париже, — заметил Бруно, сворачивая на улицу Веронез.

— До того как стать фотографом, я хотел быть таксистом!

Бруно без труда нашел место, где поставить машину, и молодые люди вошли в дом.

— Можно подумать, что консьержка отсутствует…

Но Бруно уже заметил прикрепленный в коридоре список жильцов.

«Биссман. 2-ой этаж налево».

Они поднялись и постучали в дверь. Открыла женщина с привычной безысходностью в глазах, по всей видимости, под пеньюаром сомнительной свежести на ней ничего не было. Не сказать, что она молода и красива, нет, скорее просто симпатична.

— Мне бы хотелось видеть мсье Жан-Поля Биссмана, — сообщил журналист.

— Мне бы тоже! — ответила женщина, произнося эти три слова со странным смешком.

— Мсье Биссмана здесь нет?

— Этот негодяй сбежал два года назад. Вы не считаете, что удобнее развестись, если хочешь начать новую жизнь! Вы из кино? — продолжала она, указав на фотоаппарат, висевший на груди у Джо.

— Я фотограф.

— Это хорошо!

— Есть у вас хотя бы его адрес? — вновь начал Бруно.

— Конечно, нет. Меня бросили, да я и так была брошенной, — добавила мадам Биссман.

И у молодых людей сложилось впечатление, что, несмотря ни на что, она довольна своей жизнью.

— Он не оставил вам бумаг, позволяющих определить…

— Только не это! — отрезала женщина. — Я была у матери в Доргоне, отдыхала, вернулась и — раз — ничего! Нет, впрочем, одна фраза: «Я уезжаю в США». Что за субъект! — воскликнула она, едва не восхищенно.

— Значит, он в Америке?

— Сами подумайте — это блеф! Будь это так, он жил бы на площади Италии!

— Прошу прощения за беспокойство, — извинился Бруно.

— Если он попадется вам в руки, пошлите его ко мне, — сказала она, мило улыбнувшись.

— Никто им не интересовался на прошлой неделе? — внезапно спросил Джо.

Женщина задумалась и почесала бровь, будто этот жест помогал ей лучше сконцентрироваться.

— Да, какой-то парень позвонил в табачную лавку по соседству… Но он не представился. А что, это важно?

— Мариз, ты идешь? Да или нет? — раздался из комнаты мужской голос.

— Я вас оставлю. Я могу часами болтать, неся невесть что, — она вздохнула.

— До свидания, мадам.

— До свидания, ребята, — ответила она с сожалением, перед тем как закрыть дверь.

— Интересная женщина, — заметил, спускаясь по лестнице, Джо.

— Я бы предпочел, чтобы она была менее интересной, но более счастливой в семейной жизни, — признался Бруно, явно огорченный результатами визита. — Как теперь разыскать ее мужа?..

— Постарайся лучше заняться двумя девицами, Даниэль Пакен и Леной, как там ее…

— Которые не зовутся теперь ни Даниэль Пакен, ни Леной Лорд. Это псевдонимы. По крайней мере, так мне сказала Франсуаза Констан о Лене Лорд…

— Остается лишь поместить сообщение во «Франс Пресс», — пошутил фотограф, — «Ищем выживших после серии убийств…»

Лицо Бруно просветлело.

— Ты натолкнул меня на мысль, — сказал он, садясь за руль своего автомобиля.

— Видишь, я хорошо сделал, отправившись с тобой! Что за мысль?

— Потом, — ответил Бруно, отъезжая.

Джо не протестовал, у него был прекрасный характер.

Некоторое время они ехали молча.

— Скажи, — начал Джо, — ты не находишь странным, что кто-то раньше связывался с тетушкой ассистентки режиссера и женой Биссмана?

— Об этом я и подумал, — ответил журналист.

Под критическим, но компетентным взглядом своей секретарши Фабрис Фонтень примеривал очень длинную венгерку с бранденбурами, меховой отделкой и капюшоном. Он натянул капюшон на голову и расставил обутые в блестящие ботфорты ноги, пробуя позировать перед зеркалом.

— Это норка, — уточнил Мащаев, создатель костюмов будущего Михаила Строгова.

У Мащаева было высохшее лицо столетнего старика и длинные, наводящие ужас на детей ногти. Он грассировал, пытаясь демонстрировать свой русский акцент, появившийся у него одновременно с известностью, то есть достаточно поздно.

— Норка — это превосходно для солидности, но на экране не смотрится, — возразил Фабрис, повернувшись к секретарше. — Маги?

— Неплохо, — ответила та, — : но еще стоит пустить немного норки вокруг капюшона.

Фабрис уже давно во всем полностью полагался на Маги, а в одежде тем более.

— Вы поняли? — спросил он костюмера.

— Да, но я все же считаю, что…

— Думаете вы, а ношу ваш хлам я. Обшейте капюшон норкой!

Тяжело вздохнув, Мащаев записал замечание, но ни Маги, ни смотревшийся в зеркало актер не заметили этого.

— Для какой это сцены? — спросил он.

— Бегство на нартах, — ответила Маги.

— Не совсем удобно для того, чтобы погонять собак и ласкать красотку… Впрочем, я уверен, что большая часть зрителей предпочла бы обратное, — заметил Фабрис Мащаеву, и тот рассмеялся, не совсем уловив смысл. — А, там посмотрим…

Примерка шла уже больше часа и Фонтень начал уставать.

— Можно сдохнуть от жары в этой штуке…

Мащаев помог ему избавиться от венгерки, осторожно поместив ее в длинную картонную коробку.

— Что дальше? — спросил актер.

— Рубашки… русские косоворотки! — сообщил старик, доставая их из чемодана.

— Они моего размера?

— Конечно!

— Тогда они мне подойдут, нет нужды мерить!

Взглядом Маги посоветовала костюмеру не настаивать.

— Закончили, — провозгласил Фабрис. — Я рад.

— Как вам угодно, — сказал, вновь вздохнув, Мащаев. — Но остаются шапки.

— Это существенно, Фабрис, — вставила Маги.

— Тогда мне следует пропустить стаканчик, — заявил, сдаваясь, актер. — И, потом, снимите с меня эти чертовы ботфорты!

Мащаев нагнулся и помог Фабрису снять ботфорты, тем временем секретарша вышла приготовить виски с апельсиновым соком. Когда она вновь появилась в салоне со стаканом в руке, Фонтень, оставшись в носках, был облачен в маленькую шапочку из рыси.

— Нет, что это за вид, я вас спрашиваю? — задыхаясь, спросил он у Маги.

Внезапно он с яростью швырнул шапку на пол и выпил залпом виски. Среди бывших в чемодане всевозможных шапок Маги выбрала смушковую, сама водрузила ее на голову актера и улыбнулась. Шапка превосходно подошла сразу успокоившемуся Фабрису.

— Право, не знаю, что бы я делал без тебя, Маги…